Насилие над детьми в семье: 5 причин и необходимая помощь

С чего всё началось

— Я помню, когда я была совсем маленькой (может быть, лет пять или шесть), у нас была игра в раздевание. Он (отец. — RT) начал снимать с меня одежду, и в ответ на какую-то игру я с него начала снимать одежду. Я не помню всех деталей, у меня просто есть в памяти эта картинка.

— А чувства свои помните?

— Что норма, а что нет…

— Да. Папа для меня был в детстве авторитетом. Когда у нас были конфликты с мамой, он меня всегда защищал.

• Семейное фото с матерью и отцом

— А если бы вы после той игры на раздевание рассказали о ней маме, как бы она отреагировала?

— Я думаю, она бы ему устроила скандал. Она очень строгая женщина и такого бы не допустила.

— А сама мама ничего не чувствовала, не спрашивала, не пыталась что-то выяснить?

— Мне кажется, в какой-то момент она поняла, что что-то не так. Мы начали очень сильно отдаляться друг от друга.

— Когда? Сколько вам было лет?

— Лет 16. Я начала от неё замыкаться. Каждый раз, находясь рядом с ней, я чувствовала непреодолимый забор. И как через это переступить, переступить через себя, я просто не знала. Моя мама всегда была очень сильной. Ей приходилось всё на себе тянуть. Всегда самостоятельна, всегда всё сама. На тот момент мне казалось, что жизнь моей матери рухнет, если я ей расскажу. У неё тоже была очень непростая жизнь. Я боялась её травмировать… Несколько раз я хотела, но не могла выдавить ни слова.

— У вашей мамы такой характер? Или ей приходилось быть сильной и самостоятельной, потому что отец мало участвовал в жизни семьи?

— Когда я родилась, отца рядом не было. Он отсутствовал примерно года два-три, и нам приходилось фактически выживать.

— Мама сейчас живёт в той же квартире, где всё происходило?

— Да.

— И вы — с ней?

— Да.

— Вы общаетесь?

— Когда начался весь процесс со следствием, нам с ней пришлось поговорить. Разговор был очень долгим, многочасовым. То есть она выясняла детали… Мне самой некомфортно от того, что мы с ней не разговариваем. Я понимаю, что ей сейчас тоже тяжело. Её столько лет обманывали, причём с двух сторон.

— Вы же не обманывали, а просто молчали.

— Ну да… Она это всё равно воспринимает как обман. Она говорит, что сразу бы выгнала его, как только я бы ей рассказала… И ещё отец на меня давил. Он просил не рассказывать маме, говорил, что она покончит с собой, если узнает.

«Я ему верила»

— Отец давил на жалость?

— Да. И я, естественно, ему верила. В тот момент я находилась в эмоциональных тисках.

— А когда наступил пубертатный период, не пришло осознание, что такие отношения ненормальны?

Сейчас я работаю над этим. Потому что у меня очень много страха, отвращения, плохих мыслей по отношению к себе… Много сожаления, что я не поговорила ни с кем раньше. Когда я доходила до эмоциональных пиков, когда мне хотелось кричать от того, насколько было внутренне больно, я думала, что лучше бы моя жизнь уже закончилась прямо сейчас. Я тогда умоляла, чтобы со мной что-нибудь произошло. Потому что для меня это был самый лёгкий вариант выхода из этой ситуации.

— И попытки были?

— Были. Но не удавалось. Что-то меня останавливало. В голове звучала фраза: «Ты не знаешь, что будет завтра». Я рассказывала об этом своей лучшей подруге. Мы долго плакали, она просила при первых же подобных мыслях обязательно ей говорить.

Я передавала записку другу, с которым мы вместе со второго класса. Написала очень сумбурно, думаю, он, скорее всего, не понял, что происходило.

— Вы пытались обратить внимание на свою проблему, а не действительно покончить с собой, верно?

— Да. Но в итоге я его тоже очень легко убедила, что всё закончилось и всё нормально… У меня были порывы поговорить со своими близкими учителями. Я им очень доверяла, они меня вдохновляли. Вообще мне всегда лучше удавалось найти контакт с более взрослыми людьми, чем со сверстниками. Я хотела всё рассказать учительнице по литературе, но в какой-то момент просто что-то щёлкнуло — и я передумала. Я не помню, по какой причине я этого не сделала. Может быть, меня остановила её религиозность… Ребёнку без какой-то поддержки очень сложно пойти на опасный шаг. И то, что я делаю сейчас, — это для меня очень сложно морально.

— А сейчас вы бы ей рассказали?

— Да.

— И не боялись бы за маму?

— Вы не пробовали обратиться на горячую линию для подростков?

— Никогда об этом не думала. Сейчас я понимаю, что это очень многое бы изменило. Но тогда у меня и в мыслях не было звонить куда-то и рассказывать.

«Сегодня расследуют взятку, завтра — изнасилование»

В 2019 году в подмосковном городе Сергиев Посад четверо подростков изнасиловали 14-летнюю школьницу. Как рассказывает адвокат Анастасия Тюняева, молодые люди и девушки собрались в квартире одного из парней, чтобы отпраздновать Новый год. Уже под утро, когда остальные девушки разошлись по домам, четверо парней 16, 17 и 18 лет изнасиловали Алену и сняли это на видео. Запись, на которой девочка просит парней остановиться, попала в СМИ, а затем и к следователям. Интересы девушки представляла Тюняева.

«В деле было четверо фигурантов, и с каждым из них надо было провести очную ставку — несколько длинных допросов в присутствии обвиняемого, — рассказывает адвокат. — Алене приходилось подробно рассказывать о насилии, чтобы не было противоречий. Это было очень тяжело, потому что даже когда мы готовили показания, мне самой было трудно запомнить, кто что делал в определенный момент — грубо говоря, один ее насиловал, другой дрочил, третий рот разжимал».

По словам Тюняевой, следственные действия длились дольше положенного: «По закону ребенка можно допрашивать не больше четырех часов, но они постоянно продлевались. Это незаконно, но следователи предлагали два варианта: либо продлить ставку сегодня, либо приехать еще раз завтра. Естественно, все выбирают вариант закончить сейчас, чтобы не встречаться повторно с обвиняемыми».

Анастасия Тюняева говорит, что в ее практике было около десятка дел о насилии над несовершеннолетними, и каждый раз она сталкивается с некомпетентностью следователей: «Проблема в том, что их не обучают, как работать с детьми; для них допрос детей и допрос маньяка — это одно и то же. Они не со злостью , а просто не знают, как правильно».

Адвокат считает, что неправильная постановка вопроса — например, «Почему вы пришли и сообщили только сейчас?» вместо «Что вам мешало сообщить об этом ранее?» — может травмировать ребенка, как будто это он виноват в случившемся.

«Есть следователи, которые бережно общаются с детьми. Но когда у тебя висит сверху куча задач, руководство не волнует, сколько у тебя времени. Конечно, они не думают, травмируют они ребенка или нет, — им надо заполнить документы», — объясняет Тюняева.

Адвокат отмечает, что в присутствии защитника следователи обычно ведут себя корректнее, чем если в допросе участвует только ребенок и его родители: «Например, у девочек любят спрашивать, была ли у нее до этого половая жизнь, подводя к тому, что если та была не девственницей, то изнасилование не было чем-то опасным, она уже знала, что будет происходить. Я говорю, что это не относится к делу. Тон следователя меняется, становится аккуратнее — присутствие защитника его стопорит, а ребенок и мать чувствуют себя в безопасности».

Адвокат Консорциума женских неправительственных объединений Мари Давтян также считает, что к ретравматизации пострадавших от сексуального насилия детей ведет в первую очередь неподготовленность следователей к работе по таким делам. В частности, они не знают, каких психологов привлекать к допросу: «У нас вечная проблема, что они, допустим, на сексуализированное насилие тянут педагогов с соседней школы, которые вообще не являются специалистами в области допросов детей по таким категориям дел».

Законодательство обязывает допрашивать несовершеннолетних пострадавших от сексуального насилия под камеру. Как объясняют адвокаты, это необходимо, чтобы затем ребенка не расспрашивали об обстоятельствах насилия повторно и не вызывали в суд — вместо этого следователь и участники судебного процесса обращались бы к записи. Тем не менее в большинстве случаев следователи просят родителей или законных представителей детей подписать отказ от записи допроса на видео, рассказывает Давтян и ее коллега по консорциуму Галина Ибрянова.

Юристки объясняют это тем, что следователи не хотят фиксировать свою работу — боятся выглядеть неквалифицированными во время допроса. «У меня по одному делу был шикарный вопрос ребенку семи лет: «Что вы можете показать по существу данного уголовного дела?»» — вспоминает Давтян.

Юристка считает, что следователей не учат вести допросы корректно. «Никто не проверяет, этого человека вообще можно допускать до расследования таких дел или, может, он изначально считает, что все «бабы» и дети, которые заявляют о насилии, врут», — добавляет она.

Также в нынешней системе СК не существует специализированного отдела по работе только с такими делами. «Следователь сегодня расследует, допустим, взятку, а завтра расследует », — отмечает адвокат.

От четырёх до десяти лет тюрьмы

«3 июня текущего года поступило заявление от 21-летней потерпевшей. Она сообщила, что против неё совершались насильственные действия сексуального характера. В тот же день следственными органами Следственного комитета по Приокскому району Нижнего Новгорода было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 132 УК РФ. Подозреваемый — а им оказался 43-летний отец девушки — был задержан, а позже помещён под стражу», — рассказала RT старший помощник руководителя СУ СК РФ по Нижегородской области по взаимодействию со СМИ Юлия Склярова.

• Старший помощник руководителя СУ СК РФ по Нижегородской области по взаимодействию со СМИ Юлия Склярова
• RT

По словам представителя СК, обвиняемый даёт показания, но вину не признаёт.

Отцу Лены грозит от четырёх до десяти лет тюрьмы. Но чисто теоретически есть возможность наказать обвиняемого за то, что он делал с Леной, когда она была совсем маленькой.

Сексуальное насилие в отношении ребёнка, не достигшего 14-летнего возраста, подпадает под особо тяжкую статью (по ней срок давности составляет 15 лет). Если следователи смогут собрать доказательства, отец Елены может отправиться за решётку на 12—20 лет.

Как говорить с детьми, если вы подозреваете, что они пострадали от насилия

Если вы беспокоитесь, что ребенка могла стать жертвой сексуального насилия, вы, скорее всего, растеряны и не знаете, как реагировать. Сексуальное насилие над детьми – это преступление, о котором очень часто так и не становится известно

Неважно, кем вы приходитесь ребенке, вы можете оказать огромную помощь, если вмешаетесь и поговорите о своих подозрениях

Обращайте внимание на возможные признаки

Однозначных признаков сексуального насилия не существует, и знание о том, какие физические и поведенческие изменения могут указывать на насилие, необходимы всем взрослым. Некоторые возможные признаки включают:

Поведение: Избегание любого обычного физического контакта, восприятие физического контакта как угрозы, регресс к несоответствующему возрасту детскому поведению, например, сосание большого пальца, изменения в гигиенических привычках, например, отказ мыться или чрезмерно частое мытье, не соответствующее возрасту сексуализированное поведение, нарушения сна или ночные кошмары.

Физические признаки: Синяки и отеки в районе гениталий, кровь на нижнем или постельном белье, переломы.

Речевые признаки: Использование «слишком взрослых» слов и фраз, не соответствующие возрасту разговоры о сексе, непонятная и нехарактерная молчаливость и отказ говорить.

В случае подозрений – поговорите с ребенкой

Если вас беспокоит возможное насилие, то поговорите с ребенкой

Помните, что очень важно спланировать такой разговор в спокойной и ничем не угрожающей обстановке, тогда вероятность, что ребенка захочет открыться вам, будет выше

Тщательно продумайте место и время для разговора

Выберите место, где ребенке будет комфортно, или спросите, где бы ей хотелось поговорить. Старайтесь, чтобы нигде поблизости не было того, кто мог причинять ей вред.

Следите за тоном голоса

Слишком серьезный тон может казаться детям угрожающим. В такой ситуации дети скорее скажут не правду, а то, что, по их мнению, хотят услышать взрослые. Старайтесь сохранять обычный тон беседы. Чем менее угрожающим будет разговор для ребенки, тем скорее она сообщит правдивую информацию.

Говорите прямо, простым языком

Говорите на уровне развития ребенки и используйте знакомые ей слова, но не говорите слишком расплывчато. Например, на вопрос «Тебя кто-нибудь трогает?» можно ответить совершенно по-разному, но это точно то слово, которое дети знают. Ребенка может дать разные ответы или задать уточняющий вопрос, например: «Мама меня трогает, когда укладывает спать», или «Это как мой дядя иногда меня трогает?»

Не спрашивайте, «обижают» ли ребенку. Сексуальное насилие может не вызывать неприятных ощущений и боли, и ребенка может ответить отрицательно, даже если сексуальное насилие имело место.

Внимательно выслушивайте

Позвольте ребенке говорить, не перебивайте. Делайте паузы, ждите, что она скажет, а потом задавайте уточняющие вопросы, если что-то вызвало у вас беспокойство.

Не осуждайте и не обвиняйте

Используйте «Я-высказывания», чтобы ваши предложения не звучали осуждающе. Например, не надо говорить: «Ты сказала то, что меня беспокоит…», лучше скажите: «Я беспокоюсь, потому что я услышала, что дядя говорил тебе спать в его постели».

Подчеркивайте, что вы ни в чем не обвиняете саму ребенку

Убедитесь, что ребенка понимает – она не сделала ничего плохого, ее не будут ругать или наказывать. Подчеркивайте, что задаете вопросы только потому, что беспокоитесь за нее.

Будьте терпеливы

Помните, что этот разговор может быть очень страшным для ребенки. Насильники очень часто угрожают детям, что если они кому-нибудь расскажут, то с ними случится что-то плохое. Ребенке могли угрожать физическим насилием, детдомом или тем, что с ее мамой что-то случится.

Если насилие подтвердилось, поговорите о заявлении в полицию

Объясните ребенке, что вы поговорите с теми, кто может помочь. Дайте ребенке понять, что не спрашиваете ее разрешения на это. Если вы не родитель, и, если насилие совершали не родители, в первую очередь, поговорите с ними. Мысль о заявлении в полицию может очень пугать ребенку, особенно если насильник обещал причинить вред ей или ее близким

Важно заверить ее, что ее ни в чем не обвиняют, и что ей не причинят вреда

«Я просто его жалела»

— Вы когда-нибудь чувствовали себя счастливой?

— Да, когда я была не дома.

— Есть видео, на котором вы поёте, а ваш отец играет на гитаре. Вы там выглядите счастливым ребёнком (мы не можем опубликовать это видео, чтобы не мешать работе следователей. — RT).

— Я научилась притворяться. Когда не было постели, я переключалась. Я воображала себе, что всего этого нет: всё хорошо, всё как у нормальных людей. Я каждый день себе повторяла это. Я старалась сразу же перечёркивать, нажимать delete. Стираешь из памяти то, что было вчера. Я так хорошо научилась сама себя убеждать, что иногда с трудом восстанавливала события предыдущих дней.

— Как часто всё это происходило?

— Сегодня у вас есть проблемы с интимной жизнью?

— (После паузы.) Есть. Чисто психологических проблем, в голове, очень много.

— Вы обращались к специалистам? 

— Да. Говорят, мне нужно выработать отторжение ко всему, что было в моей жизни. Чтобы у меня не возникало жалости. Будет очень долгая психологическая работа и медикаменты.

— О какой жалости идёт речь?

— Это всё происходило из жалости к нему. Мне было около 13 лет, когда он рассказал довольно тяжёлую историю из своей жизни. Родители, которые пили постоянно. Брат, который над ним издевался.

— У вашего отца не было проблем с алкоголем и наркотиками?

— Нет, он никогда сам не пил и не курил. В детстве он убегал из дома — от всего этого… И когда он мне рассказывал, он плакал. Я просто его жалела. Он мне говорил: «Мне это нужно, я тебе не сделаю больно».

— Но есть много других способов. Почему именно с вами?

— Он сказал, что в какой-то момент он начал испытывать ко мне влечение. Говорил, что пытался уйти от этого, уходил из дома на какой-то период, ночевал на работе.

— А как он объяснял свой уход вашей маме?

— Честно — не знаю. Мне он об этом не рассказывал. И я не задавалась этим вопросом.

О чем говорить с детьми дошкольного и младшего школьного возраста

Начните с обучения детей языку, чтобы говорить о своем теле. Объясняйте детям телесные границы, чтобы они понимали, что допустимо в общении с другими людьми, а что недопустимо. Такие уроки помогут им понять, что происходит что-то неправильное, а значит, у них будет возможность рассказать об этом.

Научите детей правильным названиям для всех частей тела

Дети не смогут задать вопрос или рассказать о ситуации, которая их беспокоит, если они не знают, как называются интимные части тела или стесняются их называть.

Учите детей, какие части тела являются интимными, и что это значит

Учите детей «правилу трусов» или «правилу купальника». Те части тела, которые закрываются нижним бельем – это интимные части тела. Другие люди не должны на их смотреть, не должны к ним прикасаться и не должны демонстрировать свои интимные части тела. Объясните, в каких ситуациях допустимо отходить от этого правила, например, при медицинских осмотрах. Всегда присутствуйте при медицинских осмотрах ребенки.

Детям часто внушают, что нужно «слушаться старших». Необходимо донести до ребенки, что ей разрешается говорить «нет», и что она всегда может отказаться от любых прикосновений, которые ей неприятны. Для детей это может быть совсем не очевидно, ведь их приучают слушаться и следовать чужим правилам.

Всегда поддерживайте детей, когда они говорят «нет» чужим прикосновениям, даже если это ставит вас в неудобное положение. Если ребенка не хочет «обнять тетю» или «поцеловать дедушку», не давите на нее и не ругайте – уважайте право детей на отказ от физического контакта, поддерживайте их право на «нет».

Поговорите с детьми о секретах, и о том, когда секреты «плохие»

Насильники часто договариваются с детьми «хранить секрет», чтобы манипулировать ими. Говорите детям, что они всегда могут поговорить с вами, и вы не будете сердиться. Объясняйте детям, что если взрослый человек требует от них хранить что-то в тайне от вас, то это «плохой секрет», и обязательно нужно рассказать все вам. Объясните, что если они увидят, как кто-то трогает другого ребенка, то они никогда не должны хранить это в секрете.

Относитесь серьезно к тому, что беспокоит детей, находите время их выслушать

Возьмите за правило выделять достаточно времени, чтобы выслушать ребенка, если его что-то беспокоит. Когда дети делятся своими беспокойствами, полностью сосредоточьтесь на том, что они вам говорят, будьте внимательны. Дайте им понять, что вы обязательно отнесетесь к их проблемам серьезно. Это повысит вероятность, что они обратятся к вам, если столкнутся с насилием или опасной ситуацией.

Последствия изнасилования и сексуальной травмы.

В результате насилия у жертв появляется целый набор травматических симптомов. При этом необходимо заниматься решением проблемы, для предотвращения развития ПТСР.

После изнасилования ваш мир становиться больше не похож на безопасное место. Вы перестаете доверять людям. Вы можете даже перестать доверять себе. Вы можете подвергать сомнению свои суждения, свое здравомыслие, свою ценность. Вы можете обвинять себя в том, что произошло.

Помните то, что Вы испытывает это нормальная реакция на травму. Ваши чувства беспомощности, стыда, самообвинения, вины – это симптомы.

Также могут появиться другие проблемы психического здоровья:

Депрессия – сопровождающаяся чувствами безнадежности, уныния. Депрессия может быть легкой, сильной и изнурительной.

Беспокойство, которое может перерасти в агорофобию, панические атаки, хронический страх перед лицом человека, который нанес травму.

Посттравматический стресс — сопровождается постоянным воспроизведением психотравмирующей ситуации.

Что дальше

— Я планирую уехать в другой город

Сейчас уже неважно куда. Главное — всё это забыть

Потому что я сейчас хожу по району, и все воспоминания накатывают…

— Маму заберёте с собой?

— Я ей предлагала уехать. Она сказала, что не оставит фирму. У них с отцом была совместная компания. Он был в ней директором, мама — соучредителем.

— Вы думаете о том, что когда-то у вас будет семья, дети?

Мне важно быть с единственным человеком всю жизнь. Я хочу строить полноценные крепкие отношения

Хочу, чтобы у меня были дети. Иногда думаю, как буду их воспитывать, чему учить, чем они будут заниматься в жизни… Это то, о чём я старалась думать, когда было совсем тяжело и казалось, что уже нет выхода.

— Вы же понимаете, что следователям едва ли удастся доказать эпизоды из вашего детства?

— Да, понимаю.

— Вы пойдёте в суд? Вы имеете право не присутствовать в зале суда.

— Мне сказали, что я могу написать заявление и всё будет происходить без меня. Я не знаю… Сейчас я боюсь его видеть. Я до сих пор испытываю страх.

— И зависимость?

— Да. Наверное, лучше бы я его не видела.

• Елена планирует переехать в другой город, чтобы ничто не напоминало ей об отце-насильнике
• RT

— Испытываете жалость к нему?

— Нет, жалости нет. Когда она хотя бы чуть-чуть возникала, я начинала прокручивать в голове всё, что он делал со мной — без моего желания, видя, что я плачу. Видя, что мне плохо! И он продолжал это делать. Жалости нет абсолютно.

Сексуальный обидчик

Есть несколько видов сексуальных насильников:

«Ну, я бы сказал маме, что ты надела ее рубашки и брюки», La Grande Danse macabre des vifs , Мартин Ван Маэле , 1905 г.

В педофилах (у которых сексуальное предпочтение детей незрелый ), они проходят фантазии на практику, классифицируются как «  педофил» или злоупотребляющие. Когда предпочтение отдается детям, находящимся в стадии полового созревания, речь идет не о педофилии, а о гебефилии , а для детей зрелого возраста — об эфебофилии .

Другие чувствуют инстинктивное влечение к жертве, иногда точно в момент появления фактов: это может иметь место во время инцестуозного сексуального насилия и когда агрессор обычно имеет гетеросексуальный профиль , наконец, третьих привлекает доминирование. другие в сексуальных отношениях, таким образом выражая садистский или невротический компонент .

Согласно отчету Джон Джей , то Соединенные Штаты , 4392 4% от священников и религиозный л ‘ Католической церкви обвиняются в сексуальном насилии над несовершеннолетними во второй половине XX — го  века (с пиком в период с 1970). Среди предполагаемых жертв 81% составляют мальчики (в то время как среди населения в целом девочки составляют большинство), 22% — в возрасте 10 лет и младше, 51% — в возрасте от 11 до 14 лет и 27% — в возрасте от 15 до 17 лет.

Что делать, если у папы или отчима с ребёнком подозрительные отношения?

«Надо попытаться выяснить, есть ли у ребёнка какой-то близкий человек, которому он доверяет. Жертве всегда нужен кто-то, кто объяснит, что нельзя скрывать, нужно рассказать о том, что с тобой происходит, в противном случае это никогда не закончится. Что запугивания и шантаж преодолимы, из этого есть выход. Бывает, что о сексуальном насилии, совершённом над ребёнком в детстве, становится известно спустя уже 20—30 лет, — говорит Левченко. — Нужно попробовать поговорить с мамой ребёнка: бывает, она действительно не замечает, что происходит. Доверенным человеком может быть брат или сестра, кто-то ещё из родственников. Нужно постоянно быть на связи с ребёнком или подростком, у них после сексуального насилия велик риск суицида. И главное — объяснить жертве, что она в этом не виновата. 90% девочек-подростков в том, что с ними происходит, винят себя, даже если их насилует родной отец.

Зачастую педофилы на этом выстраивают свои отношения с жертвой: «Ты меня сама спровоцировала, в одних трусах по комнате ходила! Почему на тебе такое сексуальное платье?»

И не нужно бояться обращаться в правоохранительные органы. Сделать это может любой человек, в том числе не член семьи. Педофилами занимается Следственный комитет. Нужно идти и писать заявление. Следователи обязательно проведут проверку. Многих останавливает отсутствие доказательств. Но их сбор — задача не гражданина, а следователей. А вот предотвратить или остановить совершающееся преступление может каждый. Даже если информация не подтвердится, заявителю ничего не будет. Если он, конечно, умышленно не наврал. Можно и нужно обращаться на нашу круглосуточную горячую линию «Сдай педофила» — мы проконсультируем, как действовать».